Парусиновый экран
Тринадцать лет. Кино в Рязани,
Тапер, рыдающий навзрыд,
И крупным планом на экране
Белеет парус — индивид.
Под ним волна бежит, играя,
Над ним луч солнца золотой,
И я шепчу: — Моя родная.
А ты мне шепчешь: — Мой родной.
И вот, собою не владея
(Ведь как-никак тринадцать лет),
Проклятая, — шепчу тебе я,
Проклятый, — шепчешь ты в ответ.
И я, готовый благородно
Бежать, бежать на край земли
Беру билет в международный
И еду к черту, за Фили.
О, как я жил все эти годы,
Как я скитался, боже мой!
Как я искал плохой погоды,
Как будто в бурях есть покой!
С соседями, вскрывая банки
Консервов, мучась и любя,
В пути на каждом полустанке
Мы выпивали за тебя.
Соседи говорили: — Ишь ты,
Какой взволнованный пиит.
Одно из двух: он счастья ищет
Или от счастия бежит.
Я жил в гостиницах различных.
Опять же мучась и любя,
В провинциальных и столичных,
Проклятая, из-за тебя.
В гостиницах, где номер с ванной —
То и другое я снимал —
И по тебе, моей желанной,
Неоднократно тосковал.
И вот настала эпопея,
Пришла желанная пора,
И я спросил: — Теперь тебе я
Признайся, нра или не нра?
И вновь сидим в кино в Рязани,
Тапер уволен за дебош,
А на заштопанном экране
Одно и то ж, одно и то ж:
Под ним волна бежит, играя,
Над ним луч солнца золотой,
И я шепчу: — Моя родная,
И ты мне шепчешь: — Мои родной.
