Ревела буря, гром гремел: Была ужасною картина. С нелегкой думою сидел И вдаль глядел В. А. Устинов. Он так глядел перед собой, Что под его мятежным взглядом Ярился черный громобой, Ощерясь лютым грозопадом. Лишь кормчий, сумрачный талыш, Качался в бешеной купели, И вдалеке шумел камыш, И мачты гнулись и скрипели. Отцвел закат, как вертоград, И жены мертвых отрыдали... Петрозаводск и Ленинград Такой картины не видали. И прошептал, суров и строг, Поэт, держась за подлокотник: — Я царь — я раб — я червь — я бог, И мореплаватель, и плотник. И вновь вскипал девятый вал Под гнетом боры и Борея... Картину эту наблюдал Я в Третьяковской галерее.