Меня оторвали от главных дел, забили в оковы брюк. Я сопротивлялся, я не хотел, и ярость была мой друг. Сказали: надо!.. И в глубь души ударил электросвет. Остались несмятыми крепдешин, панбархат и маркизет. Я шел в курятник, в кармане — нож, винчестер мне руки жег. Темнили куры. Отрезал: — Врешь, расколешься, Петушок. Кто первый, Петя, и кто второй, выкладывай!.. Пам!.. Пам!.. Пам!.. Ягдташ и тайну, придя домой, я бросил к ее ногам. И вновь за дело — скорей! скорей! — пить ангельских уст мед, принять ладонями голубей и жечься о мрамор бёдр. Сплетенью душ и сплетенью рук противиться не резон... Подол на полу обозначил круг и творческий горизонт.
