Зачем? — но сей вопрос забавы ради, как сонм ракушек днищу корабля, не все ль равно, возник ли знак в тетради? Был день — двадцать восьмое февраля. Мозг головной — совсем не то что костный, так мне сказал Булат — придумщик, враль. Что из того? Год был не високосный, а, стало быть, к упадку шел февраль. Он уходил, внушая зябкость горлу, дабы унять тщету моих затей, но не затем, чтоб быть короче году, — все это вздор! — а только лишь затем, что мне угодно будет утром завтра вскричать, во лбу уняв полночный жар: сегодня — первый день! начало марта! а кто не верит, тех мне просто жаль.